Физики города К. (проект Кондратьева Е.Ф.) .

Наш опрос
Оцените мой сайт Отлично Хорошо Неплохо Плохо Ужасно Результаты \| Архив опросов Всего ответов: 22

Статистика
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0

Форма входа

Главная » 2011 » Февраль » 13 » Предисловие 1.

22:02 Предисловие 1.
Истина не пришла в мир обнажённой, но она пришла в символах и образах. Он не получит её по-другому. Апокрифы, c. 284. Завтра - только эхо от сегодня, Сегодня - только эхо от вчера. А.Н. Хованский. В 1945 Потсдамская конференция глав держав - победительниц во 2-ой мировой войне (Сталин, Трумен, Черчилль) утвердила передачу СССР города Кёнигсберга и прилегающего к нему района - части быв- шей Восточной Пруссии. В 1946 чародеи советской ономастики дали городу новое имя в честь "всесоюзного старосты”, прославленного реквизитора церковных ценностей и автора лукавого афоризма: "Правда-то сильна тем, что она не оправдывается”. Местное население было вывезено, но искалеченный войной город и разорённая область, возрождённые титаническим трудом переселен- цев, чудом сохранили отдельные черты прежней материальной культу- ры. Духовное содержание и значение этих мест приезжему из России открывается не сразу и не всякому. Я приехал сюда в конце 1967, к открытию университета, и все последующие годы преподавал на физико-математическом (с 1977 - физическом) факультете. Честно признать, в планах моих никогда не было желания стать преподавателем, хоть я и не читал ещё антиинтеллигента Хаксли, считавшего это занятие прибежищем слабых умов. Заканчивался воз- раст самомнения... Для физфака главное дело - поставить лаборатории, учебные и научные - хлопотное и, как показал опыт, не очень престижное занятие. Двум коллегам из персонала бывшего пединститута - Ю.К. Музурову и В.А. Тищенко, а также первым своим студентам и помощ- никам по лаборатории (Валентину Балановскому, Валерию Хляпову, Александру Пецу и другим) я признателен за всегдашнюю готовность прийти на выручку. Одному бы никогда не собрать, например, громо- здкий электромагнит, который вместе с другим оборудованием прислал в Калининград из Карелии руководитель моей аспирантской работы профессор Ю.С. Терминасов. Одновременно пришлось осваивать лекционное дело. Довольно скоро мне стало понятно, что лекции нельзя читать по одному, тем более стандартному, утверждённому свыше учебнику. Так, приступив к разработке методики обработки результатов изме- рений, я наткнулся на множество разноречивых рекомендаций. Ясно было только одно: предписания из толстых столичных руководств, освящённых министерством высшего образования, никуда не годятся. Помнится, А.С. Кочемировский напомнил о книге В.В. Налимова 1960 года. Я увлёкся этим автором и стал систематически отслеживать его публикации. Для меня авторитетом был факт, что первые статьи он печатал в журнале "Заводская лаборатория". Я прочитал главные книги Налимова: "Применение математической статистики при анализе вещества", 1960; "Статистические методы планирования экстремаль- ных экспериментов", 1965; "Наукометрия", 1969; "Теория экспери- мента", 1971; "Вероятностная модель языка", 1974; "Спонтанность сознания", 1989; "В поисках иных смыслов", 1993; "Канатоходец", 1994. Не только на моё понимание эксперимента повлияли эти книги - с 1970 начали систематически вводиться новые ГОСТы (государст- венные стандарты) по метрологии и измерениям, и Калининградский университет одним из первых внедрял их в учебный процесс [см., напр.,"Порядок...”.(Здесь уместно заметить, что в рассматриваемые времена, т.е. в 70-е годы, существовали очень хорошие пособия - даже с аннотацией "для преподавателей физики высшей школы", - но пособия содержат знания о погрешностях, а ГОСТы - это законы, которые обязаны исполнять инженеры, а значит и студенты. Спорить с законом можно, но это разговор с анонимом.) Только в последней книге "Канатоходец" Василий Васильевич На- лимов раскрыл историю своей жизни. Он родился в 1910 в Москве и был старшим из детей в студенческой семье В.П. Налимова, зырянина (коми) по национальности, и русской Н.И. Тотубалиной. Отец к тому времени окончил фельдшерскую школу, отработал свою стипендию, трудясь в разных уголках Зырянского края, и с 1903 жил в Москве. Здесь он начал публиковать первые статьи по этнографии в журнале Императорского общества любителей естествознания, сдал экстерном экзамен за полный курс гимназии, и в 1912 закончил с дипломом 1 степени естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Мать тогда же закончила высшие женские курсы. Отец пробыл студентом существенно больше положенных 4-х лет, так как, c одной стороны, продолжал интенсивно заниматься научными исследованиями, с другой стороны - ему нужно было зара- батывать деньги на жизнь семьи. Сейчас нам, разумеется, совершен- но непонятно, как студент, к тому же инородец, чисто литературной работой мог обеспечивать существование своей семьи. Надо сказать, что он ещё с 1907 сотрудничал в Финно-Угорском обществе и даже пребывал в Гельсингфорсе в 1907-08 гг. ("Студенчество образовывало как бы некоторый транссословный слой общества. Удобно было быть студентом. Мой крестный отец - Д.Т. Янович был студентом первого курса в течение 20 лет, так и не продвинувшись дальше. Роковым для него оказался экзамен по курсу общей физики, который он, учась на физико-математическом факультете, так и не смог преодолеть.") [Налимов, с. 35]. После окончания университета отец работал учителем мужской гимназии, преподавателем реального училища; выдержав необходимые экзамены, стал магистром, получив право на преподавание в звании приват-доцента. Тем временем в Нижнем Новгороде в 1918 открылся университет, где его избрали профессором по кафедре географии и антропологии. Мать работала хирургом. Шла гражданская война, Кол- чак был уже в Казани, и маму призвали в Красную армию. Там она заразилась тифом, и троих детей (младшей было около 2-х лет) даже не подпустили к постели умирающей. В начале 1922 - в период становления нэпа - семья переехала в Москву, где профессор В.П. Налимов работал в различных учебных и научных институтах над проблемами этнографии и народнохозяйствен- ными задачами географии, геоморфологии, картографии, топографии, топонимии, участвовал в многочисленных экспедициях в разные концы страны. В 1932 отца арестовали по обвинению в руководстве заговором финно-угорского националистического движения, направленного на отторжение от Советского Союза северной части - от Финляндии до Охотского моря. Следователь носил фамилию Правдин. Абсурдность обвинения была очевидной, и Н.П. cпасли друзья-интеллигенты, ещё сохранившиеся в органах власти, предложив написать заявление из трёх слов: "Прошу пересмотреть дело". Последовало переследствие, и дело было прекращено. Старая революционная гвардия тогда ещё могла охранять своих помощников. Но осенью 1938 последовал новый арест, и в конце 1939 Н.П. Налимов cкончался в тюрьме города Сык- тывкара. Место его захоронения неизвестно. А сын, В.В. Налимов, в это время уже валил лес на Колыме. На тропу, ведущую к статье 58, он вышел ещё в 1936. Но до того было детство, ученье в московских школах и Спецкурсах (всех советских причуд уже и не объяснишь - надо читать первоисточники, в данном случае [Налимов, c.124]). В 1929 В.В. поступил на математическое отделение физико-математического факультета МГУ. Первый же день удивил новичка сценой у раздевалки. "На меня внимательно смотрит гардеробщик и говорит: - Пожалуйста, вам положено без очереди. - Почему? - Как почему - я ведь 20 лет назад раздевал ещё вашего батюш- ку. Так сохранялась преемственность. Университет не забывал своих воспитанников. И каждый сотрудник чувствовал себя участником еди- ного - общего дела. Стиль университетского преподавания поражал своей серьёз- ностью. Каждая лекция несла что-то новое, неожиданное, заставляя по-другому думать... Между тем обстановка в студенческой среде складывалась небла- гоприятно..." [Налимов, c. 124-125]. Появилось "классовое рассло- ение": на самом деле расслоение по способностям и подготовке. "В Университете стало скучно". В 1930 были арестованы математик А.А. Солонович (которого Налимов называл своим учителем) и вместе с ним 33 человека. "И я ушёл, подав резкое заявление ректору, про- тестуя против коллективной травли. Конечно, жалко было расста- ваться с Университетом - ведь, притаившись, там ещё существовала настоящая наука. Только через 30 лет я вернулся туда, но уже учё- ным, и вскоре получил там звание профессора. И вот что существен- но - если бы я окончил Университет как математик, то, конечно, погиб бы в лагере. Кому и зачем там нужны были математики?! Но после ухода из Университета я получил специальность физика, и именно эта специальность пригодилась на Колыме, когда началась война." [Налимов, с. 131-132]. После ухода из МГУ В.В. довольно скоро нашёл место для увлек- шей его деятельности. Там можно было и учиться, и одновременно творчески работать. Это был Всесоюзный электротехнический инсти- тут (ВЭИ) - детище революции (в те годы от электрификации страны ожидали очень многого). На первом этаже одного из четырёх громад- ных корпусов помещался электровакуумный отдел, куда в должности лаборанта и попал Налимов. C этим новым для него миром он освоил- ся быстро и был переведен на должность инженера-лаборанта. Ему удалось показать, почему не может быть реализована идея, вытекаю- щая, казалось бы, из работы одного известного физика-теоретика. Статья об эксперименте, подтверждающем этот вывод (совместно с руководителем лаборатории Тимофеевым П.В. - будущим профессором и членкором АН СССР, разработчиком ряда фотоэлементов, умножителей, электронных ламп, изобретателем супериконоскопа) была опубликова- на как в русском, так и в немецком журналах. После этого В.В. по- лучил полную свободу действий в своей работе. "Условия для работы молодых сотрудников были тогда весьма благоприятные. Мы имели возможность в рабочее время ездить в Университет слушать курс лекций по теоретической физике Л.И. Мандельштама - крупнейшего в то время учёного. В физическом пра- ктикуме ставили задачи для студентов. В нашем институте была отличная библиотека с зарубежными журналами и книгами. Я уже то- гда мог более или менее легко читать научную литературу на трёх иностранных языках. Перевёл с немецкого книгу по фотоэлектронному эффекту. Одной из особенностей того времени было то, что молодые люди легко находили контакты с профессурой." Вскоре В.В. перешёл на работу в Институт контрольно-измери- тельных приборов, где удалось создать прекрасную фотоэлектронную лабораторию, получив значительные валютные средства на приобрете- ние уникальных оптических приборов. Здесь он прошёл первую аттес- тационную комиссию, которая дала ему право на защиту кандидатской диссертации без окончания высшего учебного заведения. Это всё внешняя, служебная жизнь. Была и другая, напряжённая личная жизнь. Он продолжал заниматься философией и математикой, ходил вечерами на занятия иностранными языками. В философии наметились расхождения с учителем - А.А. Солоновичем, приведшие к появлению кружка молодых интеллектуалов, обсуждавших проблемы анархизма. Точнее, это были проблемы власти. "Теперь мы отчётливо видим, что в те годы страна была устрем- лена к тому, чтобы совершить ряд преобразований, необходимых для создания светлого будущего, отвечающего новым идеалам: (1) Декрестьянизацию (освобождение общества от привязанности к земле). (2) Деинтеллигентизацию (освобождение общества от груза кри- тической мысли). (3) Декупечизацию (освобождение общества от частного пред- принимательства). (4) Дерелигионизацию (освобождение общества от ненаучной ду- ховности). (5) Денационализацию (освобождение общества от тяготы разно- национального уклада жизни)." [Налимов, с. 80]. Советская власть упорно проводила эту программу преобразова- ний, т.к. не видела других способов управления доставшейся ей столь многоукладной страной. И устраняла инакомыслящих. "Среди рабов единственное место, достойное свободного - тюрьма", - cка- зал М. Волошин. Тюрьма нашла Налимова. "Сделанные на Лубянке фотографии вышли лучше, чем когда-либо до или после." "Я счастлив был тем, что мне удалось оказаться в Бутырках еще в те времена, когда там сохраня- лись вольнолюбивые традиции русских революционеров." 18 июня 1937 объявили приговор: 5 лет исправительно-трудовых лагерей по ст. 58, п. 10-11. Приговор вынесен Особым Совещанием, естественно, заочно. "Поезд шёл до Владивостока целый месяц - по расписанию товар- ных поездов. На землю мы сходили только один раз - в Красноярске. Там нас строем вели в баню через весь город, под усиленным конво- ем с собаками." "Пароход "Журба". Обычный грузовой пароход, специально при- способленный для перевозки заключённых... В это трнспортное чудо- вище надо было затолкнуть не менее трёх тысяч человек." "Кому на Колыме нужны физики? Оказалось, что нужны." В.В. взяли на большой Авторемонтный завод в самом Магадане. Зона, но вместо бараков общежитие, вместо нар - кровати, заправленные чис- тым бельём. Режим вольготный, можно выходить в магазин или в биб- лиотеку, и даже платят зарплату (минус 20% за охрану). Работа - обычная лабораторная: металловедение, спектральный анализ. Это был идеальный социалистический лагерь, который пытался возвести начальник Колымских лагерей старый большевик Берзин. Но вскоре вся эта благодать посыпалась. На ноябрьскую демонстрацию 1937 года важные люди города, ещё не протрезвевшие от вечернего празднования, выволокли из сарая плакатные портреты уже расстре- лянных полувождей недавнего прошлого. Скандал, телеграмма в Моск- ву, ответ... Берзина расстреляли, директору завода дали 10 лет, а магаданские учреждения очистили от заключённых, осуждённых по 58-й статье. Налимова отправили на прииски, но несколько человек из инженерного состава всё же заменить не смогли, и за работу в привилегированных условиях они получили дополнительные пять лет. 300 км в открытом грузовике при -50 по Цельсию: заключённый наконец обретает свободу воли - хочет замерзает, хочет выживает. "На другой день после приезда мы были уже на лесоповале. Эта ра- бота считалась лёгкой - для начинающих... Норму не выполняю. А в следующем месяце надо будет работать уже в забое, со штрафным пайком - 400 граммов хлеба в сутки и почти никакого приварка... Опять не выполняю нормы." Так тянутся однообразные годы - забой, лесоповал, бутара (золотопромывочная система) - начиная с весны 1938 до осени 1941. "Ужесточился режим. Указ: никого не освобож- дать до конца войны, а у меня срок кончался в октябре 1941. Так все надежды на день освобождения рухнули... И вдруг мы начали ощущать близость Америки. Появилась новая техника на забоях рабс- кого труда. Поразили своим добротным видом машины "студебеккеры" - не чета нашим хилым ЗИСам. Появились (впервые!) бульдозеры и экскаваторы нового типа. Кажется, и начальству стало ясно, что бульдозер - выгоднее, проще, дешевле, чем каторжный труд беспо- мощных, в большинстве своём голодных, изнурённых людей, которых надо ещё охранять, кормить, лечить, хоронить." И тут Налимова пе- ревели в лабораторию Оротуканского завода горного оборудования (в той же зоне, где он и был). Но не барак, а общежитие с человече- скими постелями. Хорошее питание. "В лаборатории моя значимость стала быстро нарастать. Скоро всем стало ясно, что я являюсь фак- тическим заведующим. Мне приходилось принимать ответственные ре- шения в области химии, металлургии, металловедения и давать по ним обоснования. Из-за отсутствия нужных материалов и оборудова- ния приходилось придумывать, выворачиваясь наизнанку, новые пути решения задач, обусловленных нехватками военного времени. Часто решения были рискованными - за серьёзную ошибку мог быть расст- рел... Даже по мартеновской печи пришлось перерассчитывать всё самому: специалисты-металлурги спасовали - лагерь у многих отшиб сообразительность." Наконец, ему принесли приказ о назначении за- ведующим лабораторией, дали ордер на получение хорошего граждан- ского костюма, литерную продуктовую карточку первого разряда и ордер на проживание в доме за зоной. И даже прислали парикмахера, который должен был стричь и брить отдельно. "Горизонт моей деяте- льности теперь расширился. На меня возложены и выезды на внешние экспертизы... Кончилась формовочная глина, завезенная ещё с мате- рика. Ко мне вопрос: что делать? Выезжаю в горы. Открытая уголь- ная разработка на самом верху высокой сопки... Рядом с угольным пластом желанная глина - "бентонит". Она выглядит удивительно - как желе на обеденном блюде. Привожу полтонны для испытания. Всё отлично. Никто не ожидал, что такое можно найти в этих краях. Но вот беда - половину привезенного съели доходяги. Еда безопасная, но абсолютно бесполезная. Таких примеров было много, голод сводил людей с ума". "Система всегда самоорганизуется, и канатоходец знает, какой танец он должен исполнять на канате". "Я пытался по- нять - почему в тоталитарной административно-командной системе столько идиотизма. Всё было настолько нелепо, что разумного отве- та нет. Идиотизм носил характер ментальной эпидемии." [Налимов , c. 218]. "- Получены сведения, что в США проектируется локомотив, ко- торый будет двигаться без обычного топлива. Что это такое? - Урановый реактор. - Опять всё знаешь, а ведь строго секретное сообщение. Так вот, приказано организовать геологическую разведку на уран. А у нас и образца нет, и никто не умеет работать с урановым материа- лом. - Есть урановый препарат во всех фотолабораториях. - Опять всё знаешь. Сейчас с нарочным всё соберут." В.В. перевели в Магадан, в лабораторию Главного геологораз- ведывательного управления. После окончания войны край готовился к экономическому расцвету. Готовились проекты, в которых большое участие отводилось США. Но после знаменитой речи Черчилля в Фул- тоне в 1946 всё остановилось. Началась "холодная война". Летом 1947 Налимову удалось получить разрешение на выезд с Колымы – у жены (И.В. Усова приехала к нему из Москвы ещё в 1944) начала угрожающе развиваться базедова болезнь. "Постколымские скитания" - так назвал В.В. главу воспомина- ний о возвращении. Не найдя работы и жилья в Москве, он поехал в Куйбышев, потом в Алма-Ату, в Усть-Каменогорск, устроился в фи- лиал Геофизического треста. В начале 1949 его вызвали в трест и там арестовали. Четыре месяца в следственном изоляторе - и ему объявляют новый приговор: вечная ссылка в промышленный город Те- миртау Карагандинской области. Опять мучительный (из-за блатных) этап - и он уже без конвоя, но и без жилья, без денег, без доку- ментов идёт к главному инженеру Казахского металлургического завода, и всё мгновенно устраивается. Его оформили инженером-исследователем. В большой лаборатории уже были двое ссыльных - инженеров, знакомых В.В. ещё по Колыме. Они успели заказать современную аппаратуру для спектрального анализа. Было много лаборантов, и это позволило подвергнуть не- тривиальной статистической обработке колоссальный материал по различным методам анализа вещества. Результаты работ он публико- вал в престижном тогда журнале "Заводская лаборатория". "Работая в промышленности, я отчётливо увидел, что вся послевоенная дея- тельность нашей страны была направлена не на технические или экономические усовершенствования, а на выполнение и перевыполне- ние различного рода губительных, по существу, плановых показате- лей, придуманных в московских министерских кабинетах." [Налимов, c. 235]. И вот наступил март 1953 года. C траурными мелодиями радио и некрологом в "Правде": "Умер бессмертный вождь", подписанным ре- ктором МГУ беспартийным академиком И.Г. Петровским. Этими стран- но звучащими словами страна освободилась от демонического деспо- тизма, претендовавшего на бессмертие. Вся наша гвардейская мужская школа стояла пошатывающимися шеренгами во всю длину коридора под истеричные рыдания завучихи. А когда всё кончилось, и нас выпустили на волю, вся эта толпа понеслась по широкой улице с дикими криками, пиная весенние ле- дышки. Машины и прохожие остолбенели, и может быть, у некоторых стало легче на душе... А в 1956, когда в вестибюле МИФИ повесили объявление о закрытом партийном собрании (чтение доклада Хрущёва о культе личности), гардеробщицы не таясь ворчали: "Вот, до- закрывались от народа". Объявили амнистию, но только в начале 1955 Налимов вернулся в Москву. Он довольно быстро устроился в недавно созданный Инс- титут научной информации - ВИНИТИ АН СССР. Его преимущество было в том, что он мог справляться с рефератами статей на трёх евро- пейских языках. (Его ближайшим помощником был физик из Франции, который спустя три года, уезжая домой, пожаловался, что не осво- ил русский язык, потому что разговаривал с шефом только по-фран- цузски. Будучи помощником, он получал зарплату в 2,5 раза больше шефа). "В эти годы стала распространяться эпидемия кибернетизи- рования представлений об информации...Э.В. Шпольский опубликовал в своём журнале нашу (в соавторстве с двумя коллегами) статью: "Научная и техническая информация как одна из задач кибернетики. УФН, 1959, XIX, № 1, c. 13-56." Директор института вызвал этих сотрудников: "Как вы, члены партии, могли стать соавторами такой позорной статьи?" Работая в ВИНИТИ (1957 г.), Налимов защитил в ленинградском ВНИИ метрологии кандидатскую диссертацию "Дифференциальное изу- чение ошибок спектрального и химического анализа с применением методов математической статистики" по материалу, подготовленному ещё в Темиртау. Осенью 1959 он перешёл на работу в ГИРЕДМЕТ (Го- сударственный институт редких металлов и сплавов). Здесь впервые ему стали оказывать доверие и содействие крупные учёные и руко- водители, в частности, академик А.И. Берг - председатель Cовета по кибернетике. В 1963 Налимов защитил докторскую диссертацию по теме "Методологические аспекты химической кибернетики" и получил учёную степень доктора технических наук. (Кибернетика так и не стала самостоятельной математической дисциплиной. Её базисом не стала аксиоматика). В конце 1965 Налимов был приглашён на работу в МГУ, а профессорское звание по кафедре теории вероятностей и математической статистики ему было присвоено в 1970. Почти де- сять лет он проработал с А.Н. Колмогоровым в должности первого его заместителя по межфакультетской Лаборатории статистических методов. Только после смерти в 1973 ректора МГУ И.Г. Петровского выяснилось, что Лаборатория со 130-ю сотрудниками существует не- легально, вне утверждённой министерством структуры университета. Теперь Минвуз решил восстановить попранную честь и расформировал Лабораторию, разбросав её по различным факультетам. Последние двадцать лет жизни В.В. Налимов работал в Матема- тической лаборатории биофака МГУ, выбрав объектом исследования сознание как наиболее серьёзный и в то же время наиболее понят- ный нам объект живого: "Желая понять принцип самоорганизации, я начал с осмысления сознания человека, затем попытался понять би- осферу как самоорганизующуюся систему и, наконец... попытался расширить принцип самоорганизации, включив в него Вселенную в целом." [Налимов, с. 294]. Он издал ещё несколько книг, побывал за границей. Перестройку он прокомментировал коротко: "Партийный гнёт сменился гнётом бандитизма. Быть под гнётом - уж так, по- видимому, на роду написано нашей стране. Как же всё это тяжко." Читатель сам уже догадался, что абзацы, набранные курсивом, относятся к жизнеописанию Составителя. Это предисловие, вопреки практике жанра, пишется раньше основного текста по причинам, требующим специального объяснения. Первый мой опус в "изящной словесности" ("Физики Кёнигсберга") ещё только искал свою типо- графию, а Господь уже наказал меня членовредительством, и в гип- совом бреду вымучился крамольный протест: а не пора ли собирать историю университета в Калининграде, которому нет ещё и 80-ти семестров? Ведь потомки наверняка всё переврут. А современников можно ещё и пристыдить. Последнего слова я не употреблял, когда обсуждал с друзьями проект, хотя и намекал, что сравнение немец- кого университета с российским может оказаться не в пользу млад- шего. Реакция друзей (самых надёжных) была неожиданной и убедила меня в собственной глупости. Они резко протестовали против риска оказаться в недостойной компании, а главное, отказывались участ- вовать в сомнительном предприятии. Сказанное выше заставляет меня обнародовать предисловие к ещё не существующему биографическому словарю физиков К. Пригла- шаются все действующие физики Калининграда и выпускники физичес- ких факультетов. Всем живущим и будущим людям интересно знать, какие Вы есть и были. Составитель словаря не имеет возможности, да и не хочет писать о каждом герое индивидуально, но берёт на себя функции редактирования, если таковое потребуется из сообра- жений композиционного или какого-то ещё единства. Более того, подписанные тексты автобиографий могут быть включены в словарь без какой-либо правки. Разумеется, составитель отдаёт отчёт в невероятной фантастичности затеи, но вариант коллективного труда по образцу Кукрыниксов не реален. "Наука движется как бы спиной к будущему; она пятится вперёд и позволяет нам обозревать пройденную дорогу. Тот, кто движется быстрее и обгоняет своих современников, выпадает из поля зрения и становится незамеченным". "Салямян Л.С., в Научное открытие”, c. 95-114]. Тот, кто шёл впереди, видел раньше и больше. Составитель от- даёт отчёт в том, что нельзя оскорбить памяти тех, кого уж нет. По судьбе некоторых из них проехало Красное колесо. Об этом нам много рассказали Солженицын, Зиновьев, Снегов, Ерашов, Веллер. В списке литературы читатель найдёт книги, повлиявшие на миропони- мание составителя, но не цитированные напрямую. Будучи уверенным, что возникнет разговор о преподавателях и чудачествах, я хотел бы упомянуть здесь ещё двух замечательных людей, имевших отношение как к физике, так и к общему интересу - искусству. Оба они, независимо друг от друга и в разное время, обратили внимание на проблему обратной перспективы в русской иконописи. Это Павел Александрович Флоренский и Борис Викторович Раушенбах. Флоренский окончил физико-математический факультет Московс- кого университета (1904) и Московскую духовную академию (1908), был доцентом и профессором академии по кафедре истории филосо- фии, редактировал журнал "Богословский вестник", был священни- ком, профессором ВХУТЕМАСа по кафедре анализа пространственности в художественных произведениях, членом карболитной комиссии ВСНХ, руководителем отдела полупроводниковых материалов ВЭИ (где работал и В.В. Налимов), редактором "Технической энциклопедии" (где опубликовал около 150 статей). Летом 1928 был выслан в Ниж- ний Новгород; вернувшись, продолжал работать в ВЭИ и вновь был арестован в 1933. Будучи заключённым работал в Мерзлотоведческой лаборатории в г. Рухлово (теперь Сковородино) Амурской области и в Соловецком лагере особого назначения в лаборатории, где иссле- довал возможности производства йода и агар-агара из водорослей. Расстрелян на Левашовой пустоши под Ленинградом 8 декабря 1937. [БОЛЬШАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ КИРИЛЛА И МЕФОДИЯ 2006]. Раушенбах в 1937 закончил Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота, начал работать в Реактивном науч- но-исследовательском институте (РНИИ) под руководством С.П. Ко- ролёва, с которым познакомился во время испытаний планеров в Ко- ктебеле. В 1938 в связи с арестом Королёва работы по созданию реактивных ракет были прерваны. В 1942 Раушенбаха как русского немца арестовали и отправили в лагерь под Нижним Тагилом. В 1948 по настоянию М.В. Келдыша возвращён в РНИИ. В 1949 защитил кан- дидатскую диссертацию, в 1958 - докторскую. Занимался теорией вибрационного горения, акустическими колебаниями в прямоточных двигателях. В 1960 Королёв пригласил его работать в ОКБ-1, где создавались первенцы отечественной космонавтики. Раушенбах раз- работал первые системы управления и ориентации космических аппа- ратов. В 1970-е Раушенбах стал активно заниматься искусствоведе- нием. [БОЛЬШАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ КИРИЛЛА И МЕФОДИЯ 2006]. Наряду с выдержками из работ Флоренского я активно использо- вал в своих лекциях книгу Раушенбаха о пространственных построе- ниях в древнерусской живописи. Из неё я понял, что существует множество подобных преобразований, если отказаться от привычной прямой перспективы. Позднее, когда стали издаваться другие книги Флоренского, в воспоминаниях (датированных 1923 годом и впервые опубликованных в 1992) обнаружилось: "...Я никогда не мог понять, а не понявши, - и не принимал основных положений механики: все три ньютоновские axiomata sive leges motus (аксиомы, или законы движения) казались мне не толь- ко недоказанными и не cамоочевидными, но и просто неверными. Мне был совершенно непонятен смысл инерциального движения, казалось противоречащим здравому смыслу равенство действий и противодей- cтвий и невозможность независимости ускорения наличной скорости. В своём сказочном миропонимании находил я совсем иные представ- ления о пространстве и времени и совсем иные предпосылки о стро- ении мира. Конечно, словесно я владел нехитрой возрожденской механикой и мог рассуждать пред другими с безукоризненной меха- нической ортодоксальностью. Мне было известно, как полагается выражать принципы Лагранжа и Даламбера. Но признаюсь, я никогда не понимал их, как не понимаю и сейчас. Под защитным покровом приятных научных понятий во мне жили, не вполне выраженные и до сих пор, новые понятия. Но я был настолько одинок в них, что не решился бы высказаться, да и, вероятно, не нашёл бы соответстве- нных слов. Когда в первом году ХХ века появились первые сведения об опытах, если не ошибаюсь, Кауфмана, установившего в катодных лучах сушествование добавочной электромагнитой массы, зависящей от скорости, они блеснули мне чем-то давно знакомым, именно их я ожидал. Дальнейшее развитие этого рода понятий повело к принципу относительности, который был принят мною вовсе не по долгому об- суждению, и даже без изучения, а просто потому, что было слабою попыткою облечь в понятие иное понимание мира. Общий принцип от- носительности есть в некоторой степени обрубленная и упрощённая моя сказка о мире. Но брешь в механике пробита, и теперь открыты выходы и к моим заветным стремлениям." [Флоренский 2004, c. 267- 269]. Наконец, в совершенно безобидной книжке - современной пере- печатке знаменитой биографической серии Ф.Ф. Павленкова, после жизнеописаний Коперника, Кеплера и Галилея я обнаружил вставку 1995 года "Возможна ли христианская физика?" не знакомого мне автора А.Ф. Арендаря. Выделим здесь только основные положения этой тринадцатистраничной работы. [А
Просмотров: 613 \| Добавил: Radik

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]

Поиск

Календарь

Архив записей
2010 Ноябрь 2011 Январь 2011 Февраль 2012 Май

Друзья сайта
Официальный блог Сообщество uCoz